Стол покрыт зеленой плюшевой скатертью, над ним светится красный шелковый абажур. Хозяйка разливает чай, а гость то и дело выходит в переднюю, к телефону; ему непременно надо дозвониться в Москву, жене. В трубке опять раздаются длинные гудки, и он возвращается в комнату.
Прощаются далеко за полночь, и когда Всеволод Мейерхольд идет через двор-колодец к воротам, хозяева - знаменитый актер Эраст Гарин и его жена - долго глядят ему вслед. Вдруг под ноги Мейерхольду, пересекая путь, бросаются три огромные крысы. Через секунду его проглатывает черный провал старых петербургских ворот. Хозяева переглядываются - они не суеверны, но по спинам пробегает неприятный холодок, больше им не доведется встретиться, в ленинградской квартире Мейерхольда уже ждут с ордером на арест...
Через несколько часов он спустится по лестнице своего дома: впереди - оперуполномоченный в кожаном пальто, сзади - дворник и стрелок НКВД с винтовкой наперевес. Сквозь немытое со времен революции окно пробивается тусклый свет. Энкавэдэшнику кажется, что арестованный вне себя от страха. Но Мейерхольд боится не за себя: он пытается понять, что все-таки происходит в Москве и почему жена не поднимала трубку. Через несколько дней, когда из него начнут выбивать показания и следователь Родос пустит в ход резиновую палку, мир съежится до размеров камеры и для него не будет существовать ничего, кроме боли. Но сейчас, после того как за ним с лязгом закрылась железная дверь, седели сутулящийся человек в спадающих брюках (у заключенных отбирают ремни) и в ботинках без шнурков пытается представить любимое лицо: темные глаза, волосы цвета воронова крыла... Мейерхольд не знает, что в его московской квартире заканчивается обыск: телефон звонит, но женщина с темными глазами не может снять трубку. Она стоит у окна, рядом с ней расположились понятые, люди в форме и деловито откладывают в сторону личные вещи Всеволода Мейерхольда - два револьвера, бумаги, одежду, часы. Женщина смотрит на них в упор, и ее глаза кажется бездонными: мир Зинаиды Райх рухнул, но она еще не понимает, что тоже должна исчезнуть. Зинаида Райх работала во второразрядных советских конторах и даже сделала карьеру, затем поступила на режиссерские курсы... И судьба подарила шанс: в Зинаиду Райх сразу и на всю жизнь влюбляется знаменитый режиссер, глава "Театрального Октября", сорокавосьмилетний Всеволод Мейерхольд.
Когда она переехала к нему на Новинский бульвар, первая жена Мейерхольда, Ольга Михайловна, прокляла обоих перед образом: "Господи, покарай их!" Всеволод Эмильевич с Ольгой знали друг друга с детства, с Пензы, где у Эмиля Мейерхольда, отца ее мужа, чистокровного немца, подданного императора Вильгельма, был водочный завод. Молодые люди поженились, едва Всеволод вышел из Московского университета, и прожили вместе четверть века, родив трех дочерей, - она была рядом в горе и в радости, а теперь, когда молодость прошла, муж привел в дом эту женщину. Зинаида Райх ничем не походила на интеллигентнейшую Ольгу Михайловну, но в этом и состоял один из секретов ее притягательности. Она казалась живым воплощением той обновляющей варварской силы, которая завораживала Мейерхольда в большевизме: эстет и театральный кудесник превратился в создателя революционного театра, элегантный фрак сменили красноармейская гимнастерка и шлем со звездой. Но было и другое: он, сильный и способный на самопожертвование человек, полюбил ее, как Пигмалион Галатею. Античная легенда повторилась на новый лад - древний ваятель одушевил прекрасную статую, а Мейерхольд подарил своей молодой жене новую жизнь. Мейерхольд сделает все, чтобы любимая женщина была счастлива. Сюда переберутся отец и мать Зинаиды, тут у ее детей появятся дорогие игрушки, доктора, учителя и няни. А затем они переехали в новую, стометровую квартиру, стали бывать на дипломатических и правительственных приемах - благодаря мужу жена превратилась в одну из первых дам Москвы. Но Мейерхольд отдал Райх не только свою жизнь, но и свое искусство. Жена должна была стать первой актрисой его театра, а о том, почему он этого хотел, исследователи спорят до сих пор.
Райх не годилась в артистки Театра Мейерхольда: его актеры летали по сцене, как резиновые мячики (сам Мастер, по слухам, мог с места запрыгнуть на плечи стоявшему в полный рост человеку), а она была грузна и тяжеловесна. К тому же в театре уже была "звезда": тоненькая, гибкая Мария Бабанова, сводившая с ума театральную Москву хрустальным голосом и нежным обаянием. Актеры Театра имени Мейерхольда не любили Зинаиду Райх: что, собственно говоря, представляет собой эта корова? Но Мейерхольд убирает из театра Бабанову (ей аплодируют больше, чем Зинаиде), от него уходит любимый ученик Эраст Гарин (с Райх поссорилась его жена). Он закручивает вокруг нее свои гениально придуманные мизансцены, и в его спектаклях высвечивается все, чем Зинаиду Рейх наградил Господь - прекрасное лицо, красивый голос, внезапные вспышки бешеного гнева. А двигаться ей и не надо: действие разворачивается вокруг нее - высокой, загадочной, поражающей зрительный зал глубиной глаз и белизной плеч. Великий режиссер Мейерхольд вложил в актрису Райх все свое мастерство педагога и весь дар любви - и она стала большой актрисой.
Райх старалась быть благодарной: когда-то, принимая предложение Майерхольда, она обещала себе сделать его счастливым. Однажды в Италии режиссера и его спутницу даже арестовали, когда они страстно целовались среди развалин Колизея: карабинеры не могли поверить, что пожилой мужчина и немолодая женщина - муж и жена, прожившие в браке около десяти лет. Райх очень старалась, но те, кто хорошо ее знал, уверяли, что она была глубоко несчастна.
Много лет спустя ее подруга Зинаида Гейман призналась, что Райх встречалась в ее комнате с Есениным. (После смерти поэта Райх подарит ей свою фотографию с надписью: "Тебе, Зинушка, как воспоминание о самом главном и самом страшном в моей жизни - о Сергее...")
А в доме Мейерхольда и Райх идет обычная жизнь. На кухне доспевает пирог с капустой, портниха принесла отрез чудесного красного бархата - из него Зинаиде сошьют сценический костюм к новому спектаклю. Вечером придет драматург Александр Файко читать новую пьесу... Мейер расположился в знаменитой на всю Москву "желтой комнате" (говорят, что она украшена колоннами и лепниной, но на самом деле ее отличают только размеры да цвет стен), на ковре у его ног примостился фокстерьер. Здесь, кажется, все дышит покоем и уютом, но доверять первому впечатлению не стоит - хозяин догадывается, зачем жена ходит к подруге, и на днях даже высказал Гейман все, что об этом думает.
- Я знаю, что вы помогаете Зинаиде встречаться с Есениным. Прошу, прекратите это: они снова сойдутся, то она будет несчастна...
Мейерхольду стоило большого труда быть мягким и корректным, ведь он ревновал жену ко всему свету: к Есенину, актерам, друзьям. Он все время держал ее в поле зрения, постоянно находился рядом, и порой это сильно тяготило Райх. Но Мейерхольд знал: давнее безумие не прошло бесследно, и его опека необходима.
Когда шел " Ревизор", Бабанова вскрикивала на сцене по-настоящему: игравшая городничиху: Зинаида Райх щипала "дочку" в полную силу. Она могла ни с того ни с сего вспылить, могла взорваться и закричать. Полбеды, если под руку подворачивался кто-то из актеров, но однажды Райх набросилась на самого Михаила Ивановича Калинина! "Все знают, что ты бабник!" - кричала разъяренная актриса на всесоюзного старосту во время одного из кремлевских приемов. Седой, раскрасневшийся, трясущий козлиной бородкой председатель ЦИК отругивался визгливым фальцетом, а рядом, кусая губы, стоял Мейерхольд. Он знал, что жена воспринимает все в десять раз острей, чем обычный человек, и невинная шутка может показаться ей жестоким оскорблением. Зинаиду необходимо было отвлечь от самой себя, подменив реальный мир призрачным. Поэтому-то он и помог ей стать актрисой - на сцене жена жила чувствами и страстями героев "Леса", "Ревизора", "Горе от ума", "Дамы с камелиями"... Она влюблялась, страдала, умирала в мире, созданном фантазией мужа, - и после спектакля на землю возвращалась умиротворенная, разумная женщина.
Газетчики восторгались нечеловеческим криком ее героинь. Но Райх так вела себя и в жизни: однажды, обнаружив, что у нее на базаре вытащили кошелек, она издала такой вопль, что потрясенный воришка вернулся, тихо отдал украденное и убежал. Так же она кричала и в Доме печати возле гроба Есенина: поэт повесился в номере гостиницы "Англетер", и больше ей некого было любить. От дремавшего безумия, готового в любую минуту вырваться наружу, Зинаиду Райх спасала лишь волшебная сеть, сотканная Всеволодом Мейерхольдом. Но и сам он не был спокойным человеком, пребывающим в согласии с собой и окружающим миром, Мейерхольд жил в плену собственных фантазий и страхов. Однажды на улице Горького за его спиной хлопнул автомобильный двигатель, и Мастер шарахнулся в подворотню, потянув следом спутника: "Они подкупили администратора театра, чтобы тот меня застретил!" Он всерьез сравнивал поведение Бабановой с коварной политикой Англии, тоже никогда не действовавшей открыто, а на одном из собраний назвал Шкловского "фашистом". Мастера окружали враги, не принимавшие его искусство, да и друзья были не вполне надежны... А времена между тем менялись, и к Мейерхольду медленно, но верно подкрадывалась большая беда.
Режим становился все жестче, и авангард начинал казаться ересью. В печати замелькало слово "мейерхольдовщина", ему - единственному из деятелей культуры высшего ранга - не дали звания народного артиста СССР, его театр закрыли. В стране шли аресты, но он оставался на свободе, людей расстреливали, но он был еще жив. Мейерхольд еще больше ссутулился и поседел, волшебная сеть, сотканная им, чтобы защитить Зинаиду Райх, разорвалась.
...В 1939 году их московских соседей все чаще тревожили дикие крики, доносившиеся из мейерхольдовской квартиры, но жившие рядом знаменитые актеры не спешили выяснить, в чем надо. К этому времени с Мейерхольдом уже боялись общаться, да и сам он никому не рассказывал о своей беде: его женой снова овладело безумие, и психиатров поражали исходившие от нее волны ужаса и ярости. Сначала Райх пыталась убедить в своей любви к советской власти охранявшего их дом милиционера (при этом она объяснялась с ним через окно), затем отправила в Кремль поразительно наивное и дерзкое письмо Сталину. Вскоре она перестала узнавать детей и мужа: женщина билась на кровати, пытаясь разорвать веревки, и отчаянно кричала. Врачи советовали отправить ее в психиатрическую клинику.
Однако лишившийся работы, находившийся на грани ареста Мейерхольд не отдал жену в сумасшедший дом. Неделя шла за неделей, а он кормил ее с ложечки, умывал, разговаривал с ней, держал за руку, пока жена не засыпала. И случилось чудо - однажды его разбудил голос Зинаиды. Это был не крик, а членораздельная речь, которой он не слышал от нее больше месяца, женщина сидела на кровати, рассматривая свои руки, и бормотала: "Какая грязь, какая грязь..." Мейерхольд помог ей встать и отвел в ванную. Через несколько дней Зинаида Райх вернулась к нормальной жизни.
А потом была поездка в Ленинград, вечер в доме Эраста Гарина и огромные крысы, перебежавшие дорогу, перед тем как Мейерхольд навсегда исчез в черном провале ворот - он был расстрелян в 1940 году...
Булкагов не зря поселил дьяволов в Москве тридцатых годов: его присутствие ощутимо и в этой истории, только здесь все страшнее и безнадежнее, чем в "Мастере и Маргарите"... После ареста мужа с Зинаидой подружился какой-то молодой человек: в последний страшный вечер он помогал ей разбирать бумаги, а потом исчез. Убийц Райх спугнул дворник: он услышал крики и помешал стремительно выскочившим из квартиры людям закончить дело. (Был ли среди них молодой приятель Зинаиды, неизвестно.) Из дома не взяли ничего, в коридоре с разбитой головой лежала домработница, тело хозяйки нашли в кабинете - ей нанесли одиннадцать ножевых ран и перерезали горло. Через несколько дней Костя Есенин придет в пустую квартиру и соберет запекшуюся кровь матери в спичечный коробок - он возьмет его на фронт и потеряет в военном госпитале.
Следствие вел Московский уголовный розыск. Сразу арестовали зятя Райх (успевшего к тому времени отсидеть по политической статье) и домработницу, Ее быстро освободили, и перепуганная женщина, ничего никому не сказав, уехала в деревню: на очной ставке запуганная оперативниками домработница подтвердила, что одним из убийц был зять Зинаиды Райх. Следователю это казалось очень удачной версией, но доказать ее не удалось, мужа Татьяны Есениной во время убийства в городе не было.
Родственники считали, что в убийстве замешан НКВД. Вскоре квартиру Мейерхольда разделили на две, в них вселились шофер и секретарша Берии: в конце тридцатых годов шла волна узаконенного грабежа, в пользу НКВД перераспределялись одежда, мебель, книги осужденных, а квартира в сто квадратных метров была жирным кушем.
Но это лишь еще одна из версий. Уголовное дело пропало бесследно: исполнительного и безжалостного следователя Родоса расстреляли вскоре после ареста Берии. О Мейерхольде и Райх было нельзя вспоминать почти тридцать лет, те, кто их знал, написали свои воспоминания, когда многое уже стерлось из памяти, и о правде приходится только догадываться. Остались легенда да чудом с пасенный от НКВД архив - картонные папки, кипы пожелтевших бумаг, письма, подписанные - Мейерхольд-Райх. Мужчины обычно не берут фамилии своих жен, но Мейерхольд, сильный и самолюбивый человек, носил ее с гордостью. Ему хотелось навсегда слиться с женой, остаться рядом с ней хотя бы так - на бумаге...
