Беназир Бхутто, правнучка князей, правивших провинцией Синд, внучка президента Джаландхара, получившего от королевы Виктории титул баронета, любимая дочь бывшего премьер-министра Пакистана Зульфикара Али-хана Бхутто, десять лет назад повешенного в тюрьме города Равалпинди, лишь теперь почувствовала, что она дома.
Пять часов пути по узким, забитым беснующейся толпой улицам: бесконечный рев, бесконечный дождь цветов, тридцати шести градусная жара. Лишь когда ее привезли в старый Дом на Клифтон-роуд и привели в спальню, Беназир Бхутто позволила себе стереть с лица улыбку. Ее мать жила в Лондоне, брат - в Париже, второго брата она привезла в гробу: похороны должны состояться на родовом кладбище, только поэтому ее и впустили в страну... Внизу, в огромной гостиной, собралась вся верхушка клана Бхутто, и Беназир всем существом ощущала их любовь и поддержку.
Здесь ее окружают любимые вещи. Одни она помнит с детства, другие приобрела сама: древний диван, обитый полосатым китайским шелком, огромную карту Пакистана. А вот фотографии, сделанные в колледже Редклифф, голубое платье и соломенная шляпка, купленные для оксфордских пикников...
Отец стал первым премьер-министром, давшим беднякам землю, потому его и сверг начальник генерального штаба, тщедушный и приторно почтительный генерал Зия уль-Хак, похожий на карикатурного злодея из английской кинокомедии.
...Вот ее фотография в майке и джинсах - Беназир впервые оделась так в Америке. Перед тем как переступить порог колледжа Рэдклифф, она разрыдалась - дома Беназир никогда не находилась в одной комнате с незнакомыми людьми. Но потом в колледже ей понравилось: она изучала политологию, ездила на пикники, болела за местную футбольную команду и участвовала в демонстрациях против войны во Вьетнаме. В Америке было хорошо, но через несколько лет отец отправил ее в Оксфорд: "Ты - дочь своей страны, и тебе нельзя привыкать к одному месту, всегда помни о том, что тебя ждут дома". В Англии она закончила образование и вернулась в дом на Клифтон-роуд - ей хотелось работать в министерстве иностранных дел... Все оборвалось 5 июля 1977 года, когда в стране начались беспорядки и радио объявило о том, что власть перешла к армии. Сначала отца посадили под домашний арест (генерал Зия уль-Хак сказал: "Извините, сэр, но я вынужден сделать это! Нам придется подержать вас под защитительным арестом. Когда все успокоится, я снова встану перед вами по стойке "смирно"), а затем в их поместье ворвались коммандос, и отца увезли в тюрьму.
Вот эта черная шаль и одеяло из верблюжьей шерсти были вместе с ней б тюрьме... Ее отправили туда вслед за отцом, которого держали за решеткой около года - в кандалах, без теплой одежды и тюфяка на железной кровати. Потом бывшего премьера обвинили в коррупции и покушении на убийство, судили, приговорили к смерти и повесили. Врач семьи Бхутто, осматривавший тело, уверял, что никакой казни не было - скорее всего он умер от удара в голову.
Тогда отцовскую партию возглавила мать. Генерал Зия правил страной железной рукой: людей бросали в тюрьму, пороли, ссылали. Палач - профессиональный борец, раздетый до пояса и натертый маслом, - разбегался и бил кнутом по телу, на котором были нарисованы полосы: каждая соответствовала будущему удару. Но если с мужчинами генерал не церемонился, то с благородными женщинами так обходиться было нельзя. К тому же многие семьи военной элиты дружили с родом Бхутто на протяжении двухсот лет... И все же после беспорядков на городском стадионе ее матери наложили на лицо одиннадцать швов. Мать долго не выпускали из страны, хотя врачи и диагностировали рак, который не умели лечить в Пакистане.
Зия уль-Хак упрятал за решетку и ее, Беназир Бхутто, правнучку синдских князей, выпускницу Оксфорда и первую красавицу страны. Придет время - и генерал заплатит за это...
Четыре года тюрьмы - бетонные стены, железная койка, лохань для нечистот и зарешеченное окно. Три года ссылки - ее отправили в Аль Мартазу, родовое поместье Бхутто (тысяча двести восемьдесят акров плодородной земли, полторы тысячи работников), и запретили общаться с внешним миром. Из восьми садовников генерал Зия оставил только троих, и она сама поливала розы - восемь садовников управлялись с этой работой за три дня, троим требовалась неделя, но к ее концу цветы, росшие в начале сада, уже погибали от жажды.
В тюрьме у Беназир начали болеть уши, и она почти оглохла.
...Скоро ей исполнится тридцать четыре, а у нее нет мужа и никогда не было любимого: пусть в политике нет места чувствам, но все же она не железная...
Из-за плотно закрытых дубовых ставень доносился тысячеголосый вой: "Беназир!", с висящей на стене фотографии весело смотрел круглолицый шириколобый человек, ее отец, Зульфикар Али-хан Бхутто, а черноволосая женщина сидела откинувшись на спинку высокого кресла и потирала виски тонкими смуглыми пальцами.
На следующий день она хоронила брата. За катафалком следовали две тысячи машин, люди бросались на него и бились головой о гроб, рыдали, пели "Шахид ка бета шахид" - "Сын мученика замучен".
Беназир закрыла лицо руками - брат был для нее дороже собственной жизни, но только благодаря его смерти она вновь оказалась дома.
Она вернулась - и о ней заговорили в Вашингтоне и Москве. Западные газеты писали, что в юности мисс Бхутто называли "ББ", азиатской Бриджит Бардо, что в колледже ее прозвали "железной леди" - за все время учебы она не завела ни одного романа... Белый дом выражал надежду на восстановление демократии, советский посол полагал, что взгляды госпожи Бхутто на афганскую проблему весьма разумны, а генерал Зия говорил, что ей давно пора уняться. Она же тем временем колесила по стране, и всюду ее встречали толпы - друг бедных Зульфикар Али Бхутто давно стал легендой, теперь в нее превращалась и его дочь.
...По пакистанским обычаям незамужняя женщина благородного происхождения должна тихо угасать в родовом гнезде, ухаживая за садом. Она хотела остаться свободной и в то же время понимала, что ей нужен муж. В эти дни Беназир впервые услышала имя Асифа Али Зардари.
- Он твой ровесник, ему тоже тридцать четыре года. Он из хорошей семьи. На землях его отца работают сто тысяч человек. Элегантен, красив, окончил военный колледж, изучал экономику в Англии, увлекается конным поло, владеет собственной футбольной командой... Розанчик, да он влюблен уже десять лет, с тех пор как увидел тебя выходящей из кинотеатра... Родители много раз предлагали ему невест, но Асиф неизменно отвечал им: "Посватайтесь к Беназир"...
Для Пакистана этот брак стал главным событием 1987 года. Журналисты многих стран строили политические прогнозы: породнились два могущественных клана, теперь у генерала Зии должно прибавиться хлопот. За Бхутто и Зардари стояла старая аристократия, правившая еще во времена Великих Моголов. Знать была недовольна новыми временами - власть и деньги перешли в руки военных и безродных бюрократов, благородные люди остались не у дел... Но было и еще одно, незаметное со стороны обстоятельство, о котором знали только самые близкие друзья Беназир... Подвенечные платья примеряла тридцатичетырехлетняя девственница, свадебное путешествие готовил тридцатичетырехлетний плейбой, вкусивший все удовольствия, какие только возможны при бычьем здоровье, восточной красоте и очень больших деньгах. К тому же Асиф содержал небольшой гарем, и друзья Беназир недоумевали, зачем ему этот брак. Кто-то утверждал, что для него это такой же знак престижа, как и собственная футбольная команда. ("Асиф Зардари из рода Зардари стал мужем самой Несравненной!"), другие говорили, что он и в самом деле влюблен: "Беназир хороша, как пери, и умна, словно великий шах Бабур. Какой мужчина устоит перед такой женщиной?..".
Пока друзья спорили, родня готовилась к свадьбе, и теплым декабрьским вечером в дом на Клифтон-роуд потянулись гости. Беназир хотела устроить свадьбу поскромнее ("Мы не можем веселиться, когда страдает народ!"), и гостей собралось немного - всего двести человек. Вместо двухсот затканных золотом платьев невесте подарили двадцать, семь бриллиантовых ожерелий заменило одно кольцо, вместо золотых браслетов она надела стеклянные... О скромности Несравненной судачил весь Пакистан - от нищего равнинного Синда до Белуджистана, Пенджаба и пограничной провинции.
Пакистан напоминал образцовый английский газон - кто-то из противников Зии уль-Хака лишился головы, остальные, запуганные генералом до смерти, предпочитали ее не поднимать. Единственным достойным противником была Беназир: генерал упустил время, и она превратилась в народную легенду. Теперь отправить Несравненную за решетку он не решался - толпа наверняка разнесла бы тюрьму по кирпичику.
Но маленький генерал с острыми глазками не собирался выпускать власть из своих рук. Он знал - эту страну у него не сможет отнять никто - армия и чиновники ему верны, и он может договориться с любым противником, кроме Беназир. Зия уль-Хак собрался жить в родовом поместье Зульфикара Али Бхутто еще много лет, но однажды личный самолет генерала исчез с экранов радаров...
На официальных брифингах утверждали, что "Боинг" потерпел крушение из-за отказа электроники: пилот допустил ошибку, и самолет врезался в гору... Но на городских базарах говорили совсем другое - самолет Зия уль-Хака сбила ракета, пущенная с истребителя сопровождения.
Судьба Пакистана всегда зависела от тех, кто правил страной, а судьба правителей - от их счастливой звезды и преданности телохранителей. После возвращения Беназир чудом избежала двух покушений, зато генералу повезло меньше: его останки похоронили с военными почестями, после чего объявили дату предстоящих выборов - первых честных выборов за десять лет. И если бы эта история имела счастливый конец, то здесь рассказ о Беназир Бхутто мог бы завершиться: выборы она выиграла и, став премьер-министром, для начала приказала разрушить тюрьму, где повесили ее отца.
Первого октября 1988 года Беназир принесла присягу и стала первой в мире женщиной, возглавившей мусульманское государство.
Беназир правила страной полтора года. За это время она успела восстановить против себя армию (во время очередных беспорядков премьер отказалась подписать закон о военном положении) и Церковь (Бхутто так и не утвердила закон о шариате). Толпа по-прежнему приветствовала ее на митингах, но тем, кто был беден, легче не становилось, зато муж Беназир заслужил прозвище Мистер десять процентов.
Асиф обложил данью всех крупных бизнесменов: за десять процентов от суммы сделки он обещал беспрепятственное прохождение любых контрактов... Все кончилось тем, что президент Пакистана отстранил госпожу премьер-министра от власти, а следующие выборы Беназир проиграла.
Новый премьер отправил Мистера десять процентов в тюрьму, и Несравненная ходила к нему на свидания. Во время одного посещения она забеременела, и друзья спорили, знает ли она о том, что в дни, когда Асиф ее не ждал, к арестанту приводили женщин. Но Беназир не чувствовала себя униженной, несмотря на то что решительно все считали ее конченым политиком. Все, кроме нее самой и толпы, по-прежнему обожавшей дочь Зульфикара Али-хана Бхутто, правителя-мученика, отдавшего жизнь за бедных.
Через несколько лет все вернулось на круги своя - на городских улицах прибавилось нищих и новеньких "Роллс-ройсов", а Пакистан в очередной раз стоял на грани взрыва: уровень жизни упал в полтора раза.
В 1995 году Несравненная во второй раз стала премьер-министром. Через два месяца досрочно выпущенный из тюрьмы Асиф Зардари занял пост министра торговли и инвестиций. Через год Беназир выстроила себе дворец, равного которому Пакистан еще не видел, - розовый мрамор, десятки комнат, зверинец и раскинувшийся на сотни гектаров парк. В это время по стране уже широко гуляла поговорка: "У нас не правительство, а торгово-посредническая компания, где президент правления - мисс Бхутто, а коммерческий директор - ее муж".
Беназир перестала быть мировой сенсацией номер один, но теперь всех - от политиков и журналистов до обычных людей - занимали ее отношения с мужем: знает ли она, что министра торговли называют крупнейшим наркоторговцем в стране? Известно ли премьеру, что ни один чиновник не получает места без взятки?
Когда Беназир в очередной раз отстранили от власти, назначенная верховным судом следственная комиссия обнаружила три счета, открытых в оффшорных зонах на имя ее матери, свекра и мужа.
Беназир снова вошла в историю: Швейцария раскола ее банковский счет - там лежали сотни миллионов долларов. (По мнению следствия, эти деньги предназначались для оплаты военного заказа - украинских танков, так и не полученных пакистанской армией.) Одновременно выяснилось, что полторы тысячи чиновников, занимавших самые хлебные места, свои должности купили, а общая сумма украденного приближалась к полутора миллиардам долларов.
Асифа Зардари снова посадили в тюрьму. На сей раз его обвинили в коррупции, расхищении государственной собственности, наркоторговле и подстрекательстве к убийству. Прокурор собирался предъявить обвинение и Беназир, но она успела скрыться: быстрые сборы, машина, на полной скорости несущаяся в аэропорт, перелет до Хитроу, лондонская квартира, пустовавшая более двадцати лет.
И опять все повторилось - Несравненная возглавляет оппозицию, рассылает письма главам государств, встречается со своими сторонниками. Разница лишь в том, что миссис Бхутто уже под пятьдесят и обвиняют ее не в политических, а в уголовных преступлениях, и суровый приговор грозит не отцу Беназир, а ее мужу. Впрочем, она понимает, что ничего страшного не произойдет - голова Асифа обеспечивает ее лояльность... Новое правительство "посадило Несравненную на цепь", но толпа ничего не желает знать ни о мраморном дворце, ни о казнокрадстве и верит в дочь легендарного Зульфи-кара Али Бхутто. Только вот повести народ в бой Несравненная уже не может.
Беназир Бхутто воспитывает детей, пишет мужу письма в тюрьму и ждет своего часа. Она верит, что ее время еще придет.
